Неточные совпадения
— Нет, я не
останусь, — ответила Анна улыбаясь; но, несмотря на
улыбку, и Корсунский и хозяин поняли по решительному тону, с каким она отвечала, что она не
останется.
Пожатие плеч и
улыбка не раздражили Левина. «Что ж ему больше
остается делать?» подумал он.
— Мы с ним большие друзья. Я очень хорошо знаю его. Прошлую зиму, вскоре после того… как вы у нас были, — сказала она с виноватою и вместе доверчивою
улыбкой, у Долли дети все были в скарлатине, и он зашел к ней как-то. И можете себе представить, — говорила она шопотом. — ему так жалко стало ее, что он
остался и стал помогать ей ходить за детьми. Да; и три недели прожил у них в доме и как нянька ходил за детьми.
Вместо того чтоб оскорбиться, отрекаться, оправдываться, просить прощения,
оставаться даже равнодушным — все было бы лучше того, что он сделал! — его лицо совершенно невольно («рефлексы головного мозга», подумал Степан Аркадьич, который любил физиологию), совершенно невольно вдруг улыбнулось привычною, доброю и потому глупою
улыбкой.
Вполголоса напевая, женщина поправляла прическу, делала вид, будто гримируется, затем, сбросив с плеч мантию,
оставалась в пенном облаке кружев и медленно, с мечтательной
улыбкой, раза два, три, проходила пред рампой.
И Ольга не справлялась, поднимет ли страстный друг ее перчатку, если б она бросила ее в пасть ко льву, бросится ли для нее в бездну, лишь бы она видела симптомы этой страсти, лишь бы он
оставался верен идеалу мужчины, и притом мужчины, просыпающегося чрез нее к жизни, лишь бы от луча ее взгляда, от ее
улыбки горел огонь бодрости в нем и он не переставал бы видеть в ней цель жизни.
Начинало рассветать. Он окинул взглядом деревья, и злая
улыбка осветила его лицо. Он указывал, какие цветы выбрать для букета Марфеньки: в него вошли все, какие
оставались. Садовник сделал букет на славу.
Они
оставались там минут десять совсем не слышно и вдруг громко заговорили. Заговорили оба, но князь вдруг закричал, как бы в сильном раздражении, доходившем до бешенства. Он иногда бывал очень вспыльчив, так что даже я спускал ему. Но в эту самую минуту вошел лакей с докладом; я указал ему на их комнату, и там мигом все затихло. Князь быстро вышел с озабоченным лицом, но с
улыбкой; лакей побежал, и через полминуты вошел к князю гость.
Еще
оставалось бы сказать что-нибудь о тех леди и мисс, которые, поравнявшись с вами на улице, дарят
улыбкой или выразительным взглядом, да о портсмутских дамах, продающих всякую всячину; но и те и другие такие же, как у нас.
— Тут все мое богатство… Все мои права, — с уверенной
улыбкой повторил несколько раз старик, дрожавшими руками развязывая розовую ленточку. — У меня все отняли… ограбили… Но права
остались, и я получу все обратно… Да. Это верно… Вы только посмотрите на бумаги… ясно, как день. Конечно, я очень давно жду, но что же делать.
Она показалась Привалову и выше и полнее. Но лицо
оставалось таким же, с оттенком той строгой красоты, которая смягчалась только бахаревской
улыбкой. Серые глаза смотрели мягче и немного грустно, точно в их глубине залегла какая-то тень. Держала она себя по-прежнему просто, по-дружески, с той откровенностью, какая обезоруживает всякий дурной помысел, всякое дурное желание.
Взглянув на Верочку, Привалов едва успел подавить невольную
улыбку: несмотря на свои шестнадцать лет, она все еще
оставалась «булкой».
Легонько пошатываясь и улыбаясь рассеянной
улыбкой захмелевшего человека, Бахарев вышел из комнаты. До ушей Привалова донеслись только последние слова его разговора с самим собой: «А Привалова я полюбил… Ей-богу, полюбил! У него в лице есть такое… Ах, черт побери!..» Привалов и Веревкин
остались одни. Привалов задумчиво курил сигару, Веревкин отпивал из стакана портер большими аппетитными глотками.
— Извольте, — сказал он мне с
улыбкой, — я приму вашу дичь, но только с условием: вы у нас
останетесь обедать.
Он боялся, что когда придет к Лопуховым после ученого разговора с своим другом, то несколько опростоволосится: или покраснеет от волнения, когда в первый раз взглянет на Веру Павловну, или слишком заметно будет избегать смотреть на нее, или что-нибудь такое; нет, он
остался и имел полное право
остаться доволен собою за минуту встречи с ней: приятная дружеская
улыбка человека, который рад, что возвращается к старым приятелям, от которых должен был оторваться на несколько времени, спокойный взгляд, бойкий и беззаботный разговор человека, не имеющего на душе никаких мыслей, кроме тех, которые беспечно говорит он, — если бы вы были самая злая сплетница и смотрели на него с величайшим желанием найти что-нибудь не так, вы все-таки не увидели бы в нем ничего другого, кроме как человека, который очень рад, что может, от нечего делать, приятно убить вечер в обществе хороших знакомых.
Он был рассеян;
улыбка, взгляд, задумчивость Гани стали еще более тяжелы, на взгляд князя, когда они оба
остались наедине.
Очень могло быть, что это только вообразилось ему; от всего видения
остались у него в впечатлении кривая
улыбка, глаза и светло-зеленый франтовской шейный галстук, бывший на промелькнувшем господине.
Когда-то имела детей, мужа, семейство, родных, всё это кругом нее, так сказать, кипело, все эти, так сказать,
улыбки, и вдруг — полный пас, всё в трубу вылетело,
осталась одна как… муха какая-нибудь, носящая на себе от века проклятие.
В такие минуты, когда мысль не обсуживает вперед каждого определения воли, а единственными пружинами жизни
остаются плотские инстинкты, я понимаю, что ребенок, по неопытности, особенно склонный к такому состоянию, без малейшего колебания и страха, с
улыбкой любопытства, раскладывает и раздувает огонь под собственным домом, в котором спят его братья, отец, мать, которых он нежно любит.
Губернатор,
оставшись один, принялся читать последний его рапорт.
Улыбка не сходила с его губ в продолжение всего этого чтения.
— А ведь Азорка-то был прежде маменькин, — сказала вдруг Нелли, улыбаясь какому-то воспоминанию. — Дедушка очень любил прежде маменьку, и когда мамаша ушла от него, у него и
остался мамашин Азорка. Оттого-то он и любил так Азорку… Мамашу не простил, а когда собака умерла, так сам умер, — сурово прибавила Нелли, и
улыбка исчезла с лица ее.
Но на этот счет Алексей Дмитрич
оставался непреклонным. Кшецынский продолжал обедать за столом его высокородия, и — мало того! — каждый раз, вставая из-за стола, проходил мимо своего врага с
улыбкою, столь неприметною, что понимать и оценить всю ее ядовитость мог только Федор. Но возвратимся к рассказу.
Мамзель Полина сидела невдалеке и рисовала карандашом детскую головку. Калинович представился на французском языке. Генеральша довольно пристально осмотрела его своими мутными глазами и, по-видимому,
осталась довольна его наружностью, потому что с любезною
улыбкою спросила...
— Меня, ваше превосходительство, более привлекают сюда мои обстоятельства, потому что я занимаюсь несколько литературой, — сказал он, думая тем поднять себя в глазах директора; но тот
остался равнодушен, и даже как будто бы что-то вроде насмешливой
улыбки промелькнуло на губах его.
И один только вице-губернатор
оставался совершенно спокоен: на губах его видна была даже какая-то насмешливая
улыбка.
— За нынешней литературой
останется большая заслуга: прежде риторически лгали, а нынче без риторики начинают понемногу говорить правду, — проговорил он и мельком взглянул на Настеньку, которая ответила ему одобрительной
улыбкой.
Калугин встал, но не отвечая на поклон офицера, с оскорбительной учтивостью и натянутой официяльной
улыбкой, спросил офицера, не угодно ли им подождать и, не попросив его сесть и не обращая на него больше внимания, повернулся к Гальцину и заговорил по-французски, так что бедный офицер,
оставшись посередине комнаты, решительно не знал, что делать с своей персоной и руками без перчаток, которые висели перед ним.
Часто, глядя на нее, когда она, улыбающаяся, румяная от зимнего холоду, счастливая сознанием своей красоты, возвращалась с визитов и, сняв шляпу, подходила осмотреться в зеркало, или, шумя пышным бальным открытым платьем, стыдясь и вместе гордясь перед слугами, проходила в карету, или дома, когда у нас бывали маленькие вечера, в закрытом шелковом платье и каких-то тонких кружевах около нежной шеи, сияла на все стороны однообразной, но красивой
улыбкой, — я думал, глядя на нее: что бы сказали те, которые восхищались ей, ежели б видели ее такою, как я видел ее, когда она, по вечерам
оставаясь дома, после двенадцати часов дожидаясь мужа из клуба, в каком-нибудь капоте, с нечесаными волосами, как тень ходила по слабо освещенным комнатам.
— А можно ему у вас пробыть нынче денек? — сказал старик с такой робкой
улыбкой, как будто он очень боялся меня, и все, куда бы я ни подвинулся,
оставаясь от меня в таком близком расстоянии, что винный и табачный запах, которым он весь был пропитан, ни на секунду не переставал мне быть слышен.
К несчастию, к последнему-то способу Катрин была более склонна, чем к первому, и не прошло еще года их свадьбе, как не
оставалось уже никакого сомнения, что Ченцов механически разговаривал с женой, механически слушал ее пение, механически иногда читал ей, но уже не Боккачио и не Поль-де-Кока, а некоторые весьма скучные и бестолковые масонские сочинения из библиотеки Петра Григорьича, что он явно делал на досаду Катрин, потому что, читая, всегда имел ядовито-насмешливую
улыбку и был несказанно доволен, когда супруга его, томимая скукой от такого слушания, наконец, начинала зевать.
Воспрянув духом после известия, привезенного Строгоновыми, Иоанн смотрел не так уже мрачно, и на устах его даже появлялась
улыбка, когда он обращался к Годунову с каким-нибудь замечанием. Но лицо его сильно постарело, морщины сделались глубже, на голове
осталось мало волос, а из бороды они вылезли вовсе.
«Я с нетерпением жду вашего выхода, — сказал он мне с
улыбкою, встретясь однажды со мной на прогулке, — вы выйдете, и уж я буду знать тогда, что мне ровно год
остается до выхода».
— Вот это честно! — воскликнул Термосесов и, расспросив у своей дамы, чем и как досаждали ей ее враги Туберозов и Ахилла, пожал с
улыбкой ее руку и удалился в комнату, где
оставался во все это время его компаньон.
Порою мелькало обезумевшее лицо с вытаращенными глазами, мёртвое и вздутое, как лицо утопленника;
оставались в памяти чьи-то испуганные, виноватые
улыбки, свирепо нахмуренные брови, оскаленные зубы, туго сжатые кулаки одиноких людей, сидевших в углах.
Вдруг, например, страдалец что-нибудь говорит, даже смеется, и в одно мгновение окаменеет, и окаменеет именно в том самом положении, в котором находился в последнее мгновение перед припадком; если, например, он смеялся, то так и
оставался с
улыбкою на устах; если же держал что-нибудь, хоть вилку, то вилка так и
остается в поднятой руке, на воздухе.
Оставалась, стало быть, четвертая и последняя категория «злых», категория людей «политически неблагонадежных». Но едва мы приступили к определению признаков этой категории, как с нами вдруг ни с того ни с сего приключился озноб. Озноб этот еще более усилился, когда мы встретились с прикованными к нам взорами наших консерваторов. Эти взоры дышали злорадством и иронией и сопровождались
улыбками самого загадочного свойства…
Дэзи смутилась. Ее
улыбка стала исчезать, и я, понимая, как, должно быть, ей любопытно
остаться, сказал...
— Случается также, — начал Проктор и, обождав, когда из бесконечного запаса
улыбок на лице девушки распустилась новая, выжидательная, закончил: — Случается, что она уходит, а они
остаются.
Мне нравилось,
оставшись одному, лечь, зажмурить глаза, чтобы лучше сосредоточиться, и беспрестанно вызывать в своем воображении ее то суровое, то лукавое, то сияющее нежной
улыбкой лицо, ее молодое тело, выросшее в приволье старого бора так же стройно и так же могуче, как растут молодые елочки, ее свежий голос, с неожиданными низкими бархатными нотками… «Во всех ее движениях, в ее словах, — думал я, — есть что-то благородное (конечно, в лучшем смысле этого довольно пошлого слова), какая-то врожденная изящная умеренность…» Также привлекал меня в Олесе и некоторый ореол окружавшей ее таинственности, суеверная репутация ведьмы, жизнь в лесной чаще среди болота и в особенности — эта гордая уверенность в свои силы, сквозившая в немногих обращенных ко мне словах.
— «Он был среднего роста, с тонкой талией, обличавшей серьезную силу и ловкость»… Есть!.. «Но в усталых глазах (почему в усталых?) преждевременно светился недобрый огонек…» Невредно сказано: огонек! «Меланхолическое выражение этих глаз сменялось неопределенно-жесткой
улыбкой, эти удивительные глаза улыбались, когда все лицо
оставалось спокойным». Вот учись, как пишут…
Но время шло, а он
оставался всё таким же: огромная голова, длинное туловище с четырьмя бессильными придатками; только
улыбка его принимала всё более определенное выражение ненасытной жадности да рот наполнялся двумя рядами острых кривых зубов. Коротенькие лапы научились хватать куски хлеба и почти безошибочно тащили их в большой, горячий рот.
Ужин кончился. Гости разошлись.
Оставшись наедине с своим мужем, Александра Павловна с
улыбкой посмотрела ему в лицо.
Слова Давыда, его безмолвная
улыбка меня глубоко огорчили. Стало быть, подумал я, он меня внутренно порицает! Стало быть, я тоже дрянь в его глазах! Сам он никогда до этого бы не унизился, не принял бы подачки от Настасея! Но что мне теперь
остается сделать?
Но ты не захотела, ты обманула меня — тебя пленил прекрасный юноша… и безобразный горбач
остался один… один… как черная тучка, забытая на ясном небе, на которую ни люди, ни солнце не хотят и взглянуть… да, ты этого не можешь понять… ты прекрасна, ты ангел, тебя не любить — невозможно… я это знаю… о, да посмотри на меня; неужели для меня нет ни одного взгляда, ни одной
улыбки… всё ему!
Не одна 30-летняя вдова рыдала у ног его, не одна богатая барыня сыпала золотом, чтоб получить одну его
улыбку… в столице, на пышных праздниках, Юрий с злобною радостью старался ссорить своих красавиц, и потом, когда он замечал, что одна из них начинала изнемогать под бременем насмешек, он подходил, склонялся к ней с этой небрежной ловкостью самодовольного юноши, говорил, улыбался… и все ее соперницы бледнели… о как Юрий забавлялся сею тайной, но убивственной войною! но что ему
осталось от всего этого? — воспоминания? — да, но какие? горькие, обманчивые, подобно плодам, растущим на берегах Мертвого моря, которые, блистая румяной корою, таят под нею пепел, сухой горячий пепел! и ныне сердце Юрия всякий раз при мысли об Ольге, как трескучий факел, окропленный водою, с усилием и болью разгоралось; неровно, порывисто оно билось в груди его, как ягненок под ножом жертвоприносителя.
Я поднял голову и несколько мгновений
остался в такой позе неподвижно. Наверху, облокотившись на перила подъезда, стоял небольшого роста коренастый и плотный господин в осеннем порыжелом пальто; его круглая, остриженная под гребенку голова была прикрыта черной шляпой с широкими полями. Он смотрел на меня своими близорукими выпуклыми глазами и улыбался. Нужно было видеть только раз эту странную
улыбку, чтобы никогда ее не забыть: так улыбаются только дети и сумасшедшие.
Но раны, казалось, заживали. Она становилась спокойнее и спокойнее, и
улыбка уже не так редко появлялась на ее лице. Она приходила ко мне каждый день и
оставалась у нас обедать. После обеда мы долго сидели втроем, и чего-чего только не было переговорено в эти тихие часы между мной и Гельфрейхом! Надежда Николаевна только изредка вставляла свое слово.
Голубые глаза склонились ко мне с несомненною
улыбкою, но остальное лицо
оставалось неподвижно. Это было последним нашим свиданием. К вечеру того же дня девочка умерла, и мощный отец, хотя и ожидавший этого конца, упал в обморок.
Разумеется, ей
остается махнуть на все своей лапкой и с
улыбкой напускного презренья, которому и сама она не верит, постыдно проскользнуть в свою щелочку.
Как ни хорошо устроилась Александра Васильевна, а все-таки, сидя в ее маленькой комнатке, трудно было освободиться от тяжелого и гнетущего чувства; одна мысль, что человеку во цвете лет приходится жить воспоминаниями прошлого счастья и впереди не
оставалось ровно ничего, кроме занятий с детьми, — одна эта мысль заставляла сердце сжиматься. Точно угадывая мои мысли, Александра Васильевна с своей хорошей
улыбкой проговорила...